Почти четыре года прошло с тех пор, как я окончил библейскую школу. Школа была на базе церкви и располагалась в арендованном помещении, куда съезжались абитуриенты и учителя. В принципе, ничего эпохального в том совершенно нет. Собрались верующие люди, одни поопытней, другие в начатках, с благой целью познания евангелия. Были недоразумения, обиды, обличения, примирения, всего хватало. Прежде чем попасть в данное заведение, будущий студент добровольно подписывался под тем, что согласен на послушание лидерскому составу. Различные меры принимались, что бы характер плотской смирить. Сами понимаете, во что это могло выливаться. Помню одну кратковременную ситуацию, на которую никто особо внимания не обратил, да и сейчас вряд ли кто вспомнит. Но случай очень даже символичный и дает иллюстрацию ко многим отношениям среди верующих людей.
Около пятнадцати студентов сидело на своих местах, за кафедрой учитель. Тетради, Библии, ручки, все наготове для проведения урока. Шел уже третий месяц обучения, и мы уже успели друг другу надоесть. Перед нами стоял преподаватель, не по образованию, но по рвению к христианскому служению. Пример целеустремленности и посвященности. Бескомпромиссный борец за правду Божью. Надо сказать, человек порядочный и не плохой, но человек. И прежде чем начать урок, он сказал: - вы не думайте, что мы вас не любим, мы вас любим и делаем все, что бы вам помочь. Хорошие слова! Но слово мало значимо, оно к духу прилагается. Сказано это было такими интонациями, что детей только пугать. Нахмуренный лоб и тяжелый взгляд предвещал испытания, но не любовь. Да и молитва, просто сотрясание воздуха. Слово Божье - вода живая, проистекает из сердца. А что течет из такого сердца?
И вот, вслед за этой, мало заметной ситуацией, последовал уже серьёзный случай. Один студент, проучившись три месяца, начал систематически опаздывать, а иногда и пропускать занятия. По всему было видно, что с парнем не все нормально. Не смотря на это, его продолжали штрафовать, за пропуски, в денежном эквиваленте и не впускали на первый урок, если он опаздывал. Студенты недоумевали и искренне надеялись, что все под контролем. В итоге, этот парень украл сотовый телефон, у одного из студентов во время занятий и исчез. Встаёт вопрос как в романе Н.Г. Чернышевского «Что делать?». Все знали, что что-то произойдёт, но никто ничего не предпринял. Мнения и методы решения конфликта разделились. Хозяин телефона хотел разобраться с ним, ему предлагали, потребовать возмещения с родных. Другие предлагали подать заявление в милицию, другие молиться и прощать. Делайте выводы…
Это в прошлом. Но и сегодня приходиться встречаться с любовью такого толка, которая происходит не от силы духа, но от бессилия и усталости. Или от чего угодно, но только не от любви истинной. Недавно завязалась у меня беседа на эту тему. Слава Богу! Разномыслию быть! Один из участников сказал коронную фразу: – « Они просто нас не знают и хотят успокоить себя фразами… Мир вам». Может, стоит нам вспомнить про христианскую терпимость и снисхождение к ближнему?
Автор: Григошин Александр.
--- Авторские права на произведение принадлежат газете "Для ТЕБЯ". Публикация произведения допускается только по согласованию с редакцией газеты.
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Поэзия : Насіння (The seed) - Калінін Микола Це переклад з Роберта У. Сервіса (Robert W. Service)
I was a seed that fell
In silver dew;
And nobody could tell,
For no one knew;
No one could tell my fate,
As I grew tall;
None visioned me with hate,
No, none at all.
A sapling I became,
Blest by the sun;
No rumour of my shame
Had any one.
Oh I was proud indeed,
And sang with glee,
When from a tiny seed
I grew a tree.
I was so stout and strong
Though still so young,
When sudden came a throng
With angry tongue;
They cleft me to the core
With savage blows,
And from their ranks a roar
Of rage arose.
I was so proud a seed
A tree to grow;
Surely there was no need
To lay me low.
Why did I end so ill,
The midst of three
Black crosses on a hill
Called Calvary?
